Елена Владимировна Майорова родилась 30 мая 1958 года в далёком Южно-Сахалинске. Семья у девочки была самая обычная: отец — водитель на автобазе, мать — рабочая на мясокомбинате. В раннем детстве Елене пришлось перенести тяжёлую болезнь, оказавшую впоследствии влияние на всю её жизнь. В пять лет девочка заболела туберкулёзом, который лечили сильными антибиотиками. В результате у неё нарушился гормональный фон, и появилось заболева ние, о котором она узнала гораздо позже…
А пока было безоблачное детство. Лена очень рано решила стать актрисой — уже в третьем классе записалась в театральную студию в Доме пионеров. В восьмом классе она попала в Москву и дала там себе слово, что во что бы то ни стало приедет сюда вновь и покорит столицу.
После школы, в 1975 году, отправилась поступать в ГИТИС, но… провалилась. Пришлось поступить в строительное ПТУ. В мечтах она видела себя известной актрисой, окружённой поклонниками, а в действительности работала на стройке, на морозе обматывая трубы стекловатой и проволокой.
Однажды она простудилась на студёном ветру. Врачи провели обследование и выяснилось, что после детского заболевания у Елены появились рубцы на яичниках, и она никогда не сможет иметь детей.
Рыдающая Елена сказала своим соседкам по общежитию, что раз Бог отнял у неё детей, она непременно должна добиться своей мечты. И мечта сбылась — на следующий год Майорова поступила в ГИТИС на курс Олега Табакова. Причём вначале её не хотели принимать — она не выговаривала букву «р». Слово за неё замолвил сам Табаков: «Она читала не особенно по мысли, а больше по настроению, по чувству. Очень не актёрские интонации, навевающие странные мысли о жизни. И как бывает у талантливых людей, она очень заинтересованно наблюдала за проявлением чужого дара. Этим она сразу для меня выделилась».
Майорова была принята в ГИТИС, но согласно советским законам она должна была отработать на стройке ещё некоторое время или заплатить огромный штраф в 112 рублей.
У неё таких денег не было, и заплатил их Олег Табаков, опекавший неуклюжую провинциалку.
Главная роль
Елена была счастлива — сбылась главная мечта, а потом оказалось, что у неё несмыкание связок — о какой карьере актрисы может идти речь?! Но она справилась — картавость исправила после занятий с логопедом, а несмыкание связок даже стало её особенной изюминкой — голос Майоровой с его необычной хрипотцой запоминался сразу.
В 1980 году, ещё во время учёбы. Елена сыграла свою первую небольшую роль в фильме Ильи Фреза «Вам и не снилось». Эпизод, пустяк, но циничная соседка главной героини сразу запоминается — читаются в ней скрытая доброта, глубокая личная драма и даже бездетность самой актрисы.
После окончания ГИТИСа Майорова оказалась в театре «Современник», а спустя год — во МХАТе. Судьба благоволила провинциалке — главные роли, предложения сняться в кино.
Правда, режиссёры видели её почему-то исключительно в ролях девушек и женщин «из народа». Она играла проводниц, буфетчиц, работниц фабрик, что было странно при её необычайной и экзотической красоте. Впрочем, каждая из её героинь была далеко не так уж проста. Вспомните фильм «Одиноким предоставляется общежитие» — героиня Майоровой работает на фабрике, но видна её интеллигентность, тонкий вкус, незаурядная личность…
Всё это рано или поздно увидели режиссёры, и актриса сыграла главные роли в фильмах «Макаров», «Неустановленное лицо», «Затерянный в Сибири», «Скорый поезд». За этот фильм она получила приз за лучшую женскую роль на кинофестивале «Созвездие-89», но Майорова все равно чувствовала неудовлетворенность, несмотря на признание и вполне удавшуюся личную жизнь.
Странное время
Первый брак её был неудачным и быстро распался — правда, говорят, что был он фиктивным и устроенным только ради московской прописки, но второе замужество актрисы свершилось на небесах. Однажды она грустила вместе со своей подругой о том, что ей хочется любви и счастья, но где же он — тот, единственный. Подруга, утешая, сказала: «Подожди, он совсем скоро придёт сам». И в этот момент открылась дверь и вошёл Сергей Шерстюк — известный театральный художник. Так началась любовь с первого взгляда. В отличие от многих молодых семей, эту пару не коснулись тяготы быта — Сергей был сыном генерала, жил в огромной квартире на Горьковской улице. Сергей очень любил жену, рисовал её странные и прекрасные портреты.
Казалось, что её жизнь похожа на сказку — провинциалка стала известной актрисой, живёт в столице неподалёку от Кремля, она молода, красива, богата.
Но Елена была столь ранима, что с трудом выносила свою недоступную многим жизнь. Каждое тяжёлое и несправедливое слово и впечатление оставляли в ней очень глубокий след, болезненную рану в душе. Она была подвержена тяжелейшим депрессиям, от которых «лечилась» алкоголем и постоянно хотела умереть — друзья и родственники едва сумели предотвратить несколько попыток самоубийства.
Тем временем началась перестройка, жизнь понеслась вскачь, что ещё больше повлияло на нездоровое состояние актрисы, настоящей работы не было, а фильмы вдруг стали такими странными… В 1996 году Елене предложили роль в эротическом фильме под названием «Странное время».
Очевидцы вспоминают, что и снимался он очень странно — съёмочная группа частенько принимала алкогольные допинги, особенно актрисы, которым непривычно было сниматься «в обнажёнке». Елена начала сильно пить и почти не выходила из депрессии.
23 августа 1997 года произошло страшное. Сергей Шерстюк уехал на дачу, а Елена осталась одна дома, на пейджер ему шли одно за одним сообщения, но он отключил его, в чем винил себя до смерти.
Потом оказалось, что Елена звала его, её сообщения буквально кричали о том, что ей плохо.
Но когда Сергей обнаружил эти тексты, спасать её было уже поздно. Майорова облила себя бензином, вышла на лестничную клетку и подожгла себя. Живой факел метался по подъезду, который долго потом отмывали от следов крови…
Актриса умерла в больнице — ожог распространился на 98% кожи. Муж Елены скончался спустя 9 месяцев — от рака. После его смерти нашли дневник, в котором была такая запись: «Мы с тобой ссорились, я тебя обижал, не понимая, что этого нельзя делать вовсе. Ты была живая рана, девочка без кожи, чище тебя я не знаю…».